Не стихнет колокольный звон. История с.Козловка.

          Сельская жизнь была и остается беднее событиями, чем город­ская. Именно в городе происходили практически все общественно-политические и культурные акции. На долю деревни оставались социальные потрясения, постепенные экономические перемены, но все эти деяния во многом без личностные, массовые, безымянные.

Да и где мог выделиться из своей среды крестьянин, чтобы оста­вить след в архивных источниках? Возможностей для этого у него было куда меньше, чем у городского жителя,

В самой сельской жизни многое зависело от личности помещика: добрый он или самодур, рачительный хозяин или мот, враща­ется ли он в столичном или губернском обществе либо замкнулся в стенах усадьбы. Чаще всего та или иная деревня упоминается в связии со своими владельцами. Приезды хозяина, его родственников и гостей, среди которых могли быть весьма известные лица, оживляли местное существование. К примеру, село Новоживотинное часто фигурирует в путевых записках и переписке в связи с помещиками Веневитиновыми, село Красное — с Раевскими, село Удеревка — со Станкевичами, село Семидубравное — с Потаповыми, село Колыбелка — с Тевяшовыми.

Иное дело, когда речь заходит о селении государственных крестьян. Персонального хозяина тут нет, администрация далеко, в уездном городе, волостная власть же своя, выборная. Вот и получа­ется, что казенная деревня проходит по документам только в каче­стве иллюстрации к цифрам — количество дров, земли, душ мужcкoro пола да сумма положенных к уплате налогов.

Самостоятельно  упоминается  непременно сельская  церковь: когда строена да перестроена, каков ее внешний вид и внутреннее убранство и кто в ней священствует. Для крестьян она была пред­метом гордости, сельские общества соперничали друг с другом в красоте и благолепии своего храма, в силе колокольного звона, а иногда и в громкости дьяконского баса. Священникам до револю­ции суждено было играть заметную роль в жизни своих приходов, и особенно наглядно это проявлялось в общинах государственных крестьян.

Именно так и обстояло дело в одном из самых крупных посе­лений в губернии — селе Козловке Бобровского уезда (ныне Бутурлиновского района) Воронежской губернии. На протяжении XVIII и первой половины XIX века священники были единствен­ными в полной мере грамотными людьми в волости Помимо пас­тырских обязанностей им приходилось выступать ходатаями по делам сельской общины, учить и даже лечить жителей. Они явля­лись и первыми летописцами родных мест. В конце XIX — нача­ле XX века священники вместе с земскими учителями, врачами и местной администрацией составляли сельскую интеллигенцию.

Исторические сведения о храмах найти нетрудно, они сосредо­точены в печатных Трудах архимандрита Димитрия (Самбикина) (1839—1908). Иначе обстоит дело с биографическими сведениями о духовенстве, их приходится извлекать из разрозненных архи­вных документов и церковной периодики. По Козловке имена ду­ховенства можно выявить с последней четверти XVIII века. Сле­дует иметь в виду, что священники не являлись местными уро­женцами. Всякий раз они присылались сюда волею епархиального начальства, служили порою десятилетиями на одном месте, но по смерти их сыновья приход не наследовали. Только в редких слу­чаях вдовы священников и незамужние дочери доживали свой век па прежнем месте.

         Первоначальное название села — Верхние Острожки (острог, сторожа), оно основано около 1720 года. Полвека спустя стало называться Козловкою, по переселенцам из города Козлова, или Шиповою Козловкою, поскольку лежит у отрогов Шилова леса. Самое раннее упоминание о сельской церкви относится к 1778 го­ду, когда сгорела деревянная Никольская церковь. 12 июня свя­щеннику Иоанну Прокопьеву была выдана грамота на построение новой деревянной церкви на прежнем месте. Невзирая на то, что храм с 1820-х годов изменил местоположение, старинная усадьба до сих пор не утратила полностью своей конфигурации, за нею закрепился топоним «У креста». Деревянная церковь в Козловке не раз упоминается в документах конца XVIII — начала XIX ве­ков. Иоанн Прокопьев, первый из известных нам священников Козловки, умер в 1782 году, ему был 81 год. Еще в конце прошлого века прихожане чтили память и сберегали могилы своих пастырей Артемия Захарова (1766 — 1846), служившего с 1792 го­да, и Ивана Дмитриевича Козловского, умершего в 1846 году в глубокой старости. В 1792 году «священноцерковнослужители се­ла Верхних Острожков» были лишены епископом Иннокентием сана за свершение браков малолетних детей (11-летнего мальчика с 20-летней невестой и 9-летнего с 14-летней). К сожалению, сами документы не сохранились, а в позднейшей публикации имена священников не были названы.

         С 1800 года в Никольской церкви служил протоиерей Исайя Васильевич Лебедянский, выходец из Лебедянского уезда Тамбовской губернии. Трое его сыновей — Павел, Петр и Стефан — обучались в Воронежской семинарии. В бурсе им изменили фами­лию, и братья превратились в Лебедевых. Особую известность приобрел Павел Исаевич Лебедев (1805 — 1865). В 1827 году он окончил Киевскую духовную академию, полтора десятилетия был учителем гимназии в Харькове, а затем перешел на университет­скую кафедру богословия, где читал лекции по логике, психоло­гии, церковному праву и законоведению. Колоритная фигура про­тоиерея Павла Лебедева оказывала благотворное влияние на сту­дентов Харьковского университета, и не случайно он упоминается во многих воспоминаниях. В газетном некрологе отмечалось, что протоиерей Лебедев «пользовался громкой известностью в ученом мире и как отличный преподаватель и как ученый».

         Примерно в 1822 году Исайя Лебедянский переехал в сосед­нюю слободу Бутурлиновку, где и жил до конца своих дней. На его место в Козловку прибыл Порфирий Серебрянский (1780 — 1828), сын которого, Андрей, стал поэтом и другом Алексея Коль­цова. Такое перемещение связывается с началом строительства в центре села каменной Успенской церкви. Руководить этими рабо­тами и призвали более энергичного отца Порфирия.

         Еще в 1821 году из-за ветхости Никольской церкви доверен­ные лица прихожан Иван Золотилин и Михаил Сустретов испро­сили у воронежского епископа Епифания разрешение на возведе­ние повой каменной церкви во имя Успения Пресвятой Богороди­цы. Храмозданную грамоту им выдали 17 февраля 1822 года. Летом того же года начались строительные, работы, продолжавши­еся пятнадцать лет. В 1827 году был освящен придел во имя чудо­творца Николая и в нем стали совершать службы, а старую цер­ковь разобрали. На прежнем месте осталась деревянная часовня с покосившимся куполом в окружении надгробных крестов и памят­ников.

         Новая просторная церковь строилась в центре села. В плане она имела вид продолговатого креста с объемным куполом. В ней существовали три придельных алтаря: уже упомянутый во имя чудотворца Николая, во имя святителя Митрофана Воронежского и во имя целителя Пантелеимона. По главной оси храма за тра­пезной стояла колокольня, устремленная своим шпилем выше ку­пола. В старой Никольской и строившейся новой церкви вел службы Порфирий Серебрянский.

         История семьи Серебрянских (Сребрянских — по документам того времени) занимательна сама по себе. Совсем недавно мне удалось обнаружить документы, проливающие свет на корни семьи. В ревизской сказке вотчины Шереметевых - слободы Алексеевки Бирюченского уезда — за 1782 год приведены сведе­ния о духовенстве местных храмов. Дьячком при церкви святого Алексея, Митрополита Московского, состоял Василий Серебрян­ский. В семействе у него обретались жена Ульяна Степановна и пятеро детей, младшим среди которых показан двухлетний Пор­фирий .

         Василий Серебрянский (1746 — конец XVIII в.) пребывал в это время на самой низшей ступеньке в иерархии белого духовен­ства, не требовавшей семинарского образования. Однако грамот­ность и навыки в богослужении позволили ему вскоре занять свя­щенническое место в селе Татарине Коротоякского уезда. В 1803 году Василий уже назван покойным. Пономарем в той же алексеевской церкви в 1782 году служил родной брат Василия, Михаил Серебрянский. Многочисленные Серебрянские позднее не раз упоминаются среди духовенства.

Порфирий Серебрянский в конце XVIII века определился в се­минарию, в 1803 году, по ее окончании, отправился в Бутурлиновку священником к Преображенской церкви. Никаких сведений о том, что он покидал слободу вплоть до 1822 года, у нас нет таким образом, следует признать, что его сын Андрей родился в 1809 году в Бутурлиновке, а не в Козловке. К сожалению, ревиз­ские сказки, которые могли бы многое рассказать о семье Серебрянских, ни по Бутурлиновке, ни по Козловке за эти годы не со­хранились.

         О личности и творчестве А. П. Серебрянского написано нема­ло. Давно уже настала пора переиздать его стихотворения и «Мысли о музыке»: имеющиеся сейчас дореволюционные издания широкому кругу читателей недоступны. Андрей Серебрянский вы­был в 1831 году из «среднего отделения» духовной семинарии для поступления в Московский университет. Одновременно его млад­шего брата Ивана (1813 — ?) «по малоуспешности» оставили на повторный год обучения. Относительно его дальнейшей судьбы существуют разные предположения. Биограф Кольцова краевед М. Ф. Де-Пуле утверждал, что он был исключен из семинарии и отдан в солдаты. Историк семинарии А. И. Николаев с ним не со­глашался и доказывал, что Иван Серебрянский позднее, оставаясь семинаристом, умер от чахотки.

         В 1838 году из философского класса выбыл последний Сереб­рянский — Василий (? — 1866). 30 мая он подал следующее про­шение в семинарское правление: «Родной брат мой, студент 4-го курса Петербургской императорской Медико-хирургическоЙ ака­демии, по крайнему расстройству здоровья, проезжая на родину, в настоящем положении крайне нуждается в самом заботливом по­печении о нем в дороге, потому покорнейше прошу дозволить мне проводить его до места». Впоследствии недоучившийся семина­рист стал игуменом Вологодского Лопотовского монастыря под именем Виссариона.

В 1832 году однокашник поэта по семинарии, Квинтиллиан Иванович Голубев, женился на его сестре Варваре и занял место священника Успенской церкви в Козловке. В 1841 году Голубева перевели в Икорец, с ним уехала и теща, мать Андрея Серебрян­ского. К сожалению, мы не знаем даже ее имени. В статье свя­щенника Василия Турбина, посвященной истории и этнографии Козловки, есть любопытные сведения о Серебрянском, основан­ные на рассказах знавших его крестьян:  «Андрей Порфирьевич был старший сын; воспитывался сначала в Воронежской семина­рии, потом поступил в число слушателей Санкт-Петербургской медико-хирургической академии. Неизвестно, каковы были успе­хи его в академии, но что он был человек талантливый, обладал даром поэзии, сочинял стихи, прекрасно декламировал их и иног­да пел — это передавали нам люди, не раз видавшие поэта. Росту Андрей Порфирьевич был высокого, худощав, но красив и симпа­тичен, бороду брил. В Козловку приезжал он к матери, в послед­ний раз он приехал в конце 1837 или весною 1838 года (это было в июне 1838 года. — А. А.) с целью поправить свое здоровье; но этого он не достиг; 3 августа 1838 года умер «от чахотки», как сказано в церковных книгах; похоронен на «погосте» близ часо­вни, поставленной на месте Никольской церкви. Памятника на могиле не было. Никаких письменных трудов Андрея Сребрянского в Козловке не отыскано».

         Священники издавна обучали крестьянских детей азам грамо­ты, но таких учеников у них одновременно могло быть четыре-пять, не более. Для большого села это ничтожно мало. Изменить ситуацию по силам было только церковноприходской школе. Есть упоминание о том, что подобная школа, одна из первых в губер­нии, появилась в Козловке в 1826 году. Непрерывной ее работа стала при священнике Федоре Герасимовиче Мерхалеве, служив­шем в Успенской церкви Козловки с 1842 по 1859 год. Отец Фе­дор, «бескорыстный и любвеобильный пастырь», деятельно забо­тился о школе, помещение для которой устроил на собственные средства. В дальнейшем приходские школы возникли при каждой из церквей. При церкви имелась значительная библиотека, соби­равшаяся с начала XIX века. Помимо церковнослужебных книг значились различные духовные, «житийные» и даже исторические труды.

         В середине прошлого века в Успенской церкви состояли три штата. С 1837 по 1846 год священствовал Петр Артемьевич Кры­лов, сын Артемия Захарова — это единственный случай наследст­венного служения в Козловке. Никандр Николаевич Попов, при­ехав после семинарии в 1847 году, трудился здесь без малого тридцать лет. Более сорока лет служил священник Георгий Федорович Федоров. В 1873 году в Козловку приехал отец Василий Турбин, имевший склонность к ученым изысканиям.

         Население Козловки приближалось к восьми тысячам. По све­дениям за 1859 год, село превосходило по числу жителей любой из уездных городов, кроме Воронежа и Коротояка. Одна церковь, пусть даже недавно построенная и обширная, не могла вместить всех прихожан, да и добираться до нее зимой и в распутицу от окраинных улиц было нелегко. В 1862 году в двух верстах к запа­ду от Успенки крестьяне решили основать новую церковь. Для этого выбрали самое возвышенное в селе место. Храмозданная грамота выдана воронежским архиепископом Иосифом 25 сентября 1862 года, через семь лет, летом 1869 года, церковь освящена во имя Святой Живоначальной Троицы, она обошлась сельскому обществу в тридцать тысяч рублей. Представить ее облик можно только по описаниям: церковь имела вид продолговатой палаты, увенчанной одной главой, по своим размерам она уступала Успен­скому храму. Иконы — обыкновенного русского письма, среди  них не было ни древних, ни примечательных. Помимо основного, Троицкого, в церкви были два придельных престола — во имя Покрова Пресвятой Богородицы и в память Тихона, святителя За­донского. За частью села и сейчас сохранился топоним «Троиц­кое».

         Уже в 1862 году, в момент закладки церкви, в нее назначили настоятеля, Василия Алексеевича Лебединского (1829— 1912). Его старшин брат Иван (1822—1893), учившийся в семинарии в одно время с поэтом И. С. Никитиным, впоследствии стал митрополи­том Московским с именем Леонтия. Лебединские были родом из слободы Калитвы Острогожского уезда, но в Козловке отец Васи­лий остался навсегда. Он прослужил на одном месте почти полве­ка, до ухода за штат в 1908 году. Часть икон и богослужебных книг в Троицкую церковь были пожертвованы высокопреосвящен­ным Леонтием. В 1895 году в память о брате на собственные сред­ства отец Василий выстроил деревянное школьное здание. Уже осенью здесь начались занятия, два учителя обучали раздельно мальчиков и девочек. В октябре 1896 года школу освятил специ­ально прибывший в Козловку из Воронежа викарный епископ Владимир (Соколовский). Сельское общество решило отпускать на эту школу по сто рублей в год.

         Псаломщиком Троицкой церкви в 1881 — 1885 годах служил Андрей Дмитриевич Серебрянский (1858 — после 1911), внук од­ного из двоюродных братьев поэта. В 1884 году он опубликовал в «Воронежских епархиальных ведомостях» первую статью по исто­рии села, подписанную псевдонимом «А. С-кий» (в 1991 году она перепечатана бутурлиновской районной газетой «Призыв»). В 1884— 1885 годах в пяти номерах той же епархиальной газеты появилось более основательное сочинение священника Успенской церкви Василия Ивановича Турбина, носившее историко-этнографический характер и представляющее значительный интерес по­сейчас. Помимо сведений о прошлом села и каждого из храмов, в очерках большое внимание уделено современному состоянию при­ходов и этнографическим наблюдениям за нравами и обычаями населения, весьма неоднородного по своему составу.

         Несмотря на наличие второй церкви, Успенский храм оставал­ся главным в Козловке. В 1880-е годы в нем появились иконы, написанные служащим Шиповского лесничества художником-лю­бителем Александром Эдуардовичем Циолковским (1850—1906). Особое внимание привлекала к себе икона «Воскресение Христо­во», выполненная на полотне масляными красками. По словам священника, «все в этой иконе правильно, отчетливо, художест­венно». Клировые ведомости, составленные в 1911 году, дают очень подробные сведения о местном духовенстве. Успенский при­ход включал 414 домов, где проживали 1405 мужчин и 1337 женщин. Церковь по-прежнему имела большой штат: три священника, три псаломщика, дьякон и просфорня.

Настоятелем храма состоял Михаил Михайлович Мишин (1853—1930-е гг.), служивший на одном месте с 1879 года. Пас­тырские обязанности он совмещал с заведованием церковнопри­ходской школой и преподаванием в земской школе. Жили они вдвоем с попадьей Екатериной Ивановной. Вторым священником являлся Сергей Ефимович Пятницкий (1855—1911), старший брат известного фольклориста и создателя народного хора. Митрофан Пятницкий примерно в 1909 или 1910 году приезжал в Козловку в гости к брату и даже записывал здесь песни на фоног­раф. В Козловке Сергей Пятницкий жил с 1890 года, в конце де­кабря 1911 года он умер. Сергей Пятницкий и его жена Елена Петровна имели четырех дочерей — Валентину и Евгению (сами уже попадьи), Мария учительствовала в этом же селе, а Надежда воспитывалась в Воронежском епархиальном училище. Сын Петр учился в Московском университете, а Виктор — в духовном учи­лище в Воронеже.

         Третий священник, Дмитрий Никанорович Богомолов, служил в Козловке с 1890 года. В семье у него была жена, трое сыновей и четыре дочери. Дьяконом в Успенской церкви пребывал Иван Прокопьевич Гончаров, окончивший Воронежскую учительскую семинарию, псаломщиками — Иван Иванович Вестфальский, Ми­хаил Васильевич Попов и Сергей Александрович Тростянский. Просфоры для прихожан выпекала дочь покойного дьякона На­дежда Николаевна Путилина. В разряде духовенства оставались дети умерших священнослужителей — Александровы и Сильченковы. В течение двух лет замаливал грехи псаломщиком при цер­кви низведенный из сана священника Василий Милоградов, чело­век в летах. Вина его состояла в склонности к пьянству и совер­шении обряда крещения в нетрезвом виде, но дело это было на старой его службе, в Задонском уезде, а в Козловку его отослали на исправление.

         Обязанности старосты Успенской церкви с 1901 года выпол­нял крестьянин Павел Иванович Филатов (1847 — после 1917), владелец двух каменных домов. Фамилия богача Филатова в Коз­ловке еще не забыта, один из его каменных домов сохранился и используется больницей. П. И. Филатов занимался подрядами по строительству церквей; многие храмы в губернии возведены им, в том числе громадный Преображенский собор в Бутурлиновке. В 1914 году желание его выделиться из крестьянской общины и за­крепить землю в частную собственность привело к бунту солда­ток.

         Один из сыновей Филатова заслуживает отдельного разговора. Помимо супруги Екатерины Федоровны в Козловке оставили только старший Яков, дочери Евдокия и Серафима были замужел за священниками в других селах. Козьма Павлович Фнлатов (1869 - после 1914) в 1891 году окончил Воронежскую семинарию, но по духовной стезе не пошел. В 1896 году он завершиучебу на историко-филологическом факультете Варшавского уни­верситета. Его дипломное сочинение «Очерк народных говоров Воронежской губернии» (Варшава, 1898) удостоено золотой меда­ли Академии наук. Эта книга и сейчас используется специалиста­ми по этнографии и диалектологии. К сожалению, мой земляк ученым занятиям предпочел карьеру чиновника. Вплоть до первой мировой войны он служил по акцизному ведомству в западных гу­берниях России, дальнейшая судьба его неизвестна. Яков Павло­вич Филатов (1866 — после 1930) в 1926 году был раскулачен и сослан в Сольвычегодск, его письма с Севера к землякам служили при арестах козловчан уликами «контрреволюционных связей».

         Церковная усадьба занимала чуть более одной десятины, да в декабре 1909 года местной двухклассной школе уступили триста квадратных саженей. Сельское общество отмежевало причту 99 десятин пашни, частью они обрабатывали ее сами, а частью отда­вали в аренду по 15 рублей за десятину. Священники имели соб­ственные дома или нанимали квартиры. На церковной земле сто­яли каменная сторожка, деревянный домик и амбар, три деревян­ные лавки. Еще одно строение о трех комнатах под железной крышей было приобретено в 1895 году для размещения церковно­приходской школы, открытой в 1889 году. В 1911 году в ней обу­чалось 49 мальчиков и 23 девочки. Священники обучали Закону Божиему еще в двух соседних школах — земской, действовавшей с 1895 года, и двухклассной министерской, учрежденной в 1911 году. Церковная библиотека насчитывала 450 томов.

         Подробные сведения в клировых ведомостях приведены и о Троицкой церкви. Ее приход включал 990 дворов с населением в 7560 человек. С 1908 года церковь стала двухштатной: два свя­щенника, дьякон и два псаломщика. Василия Лебедянского в дол­жности настоятеля церкви в 1908 году сменил Александр Михай­лович-Автономов (1872 — после 1917), имевший в семье пять до­черей. Вторым священником служил Василий Митрофанович Богатырев (1882 — после 1917), прежде бывший дьяконом в Бутурлиновке. Павел Тимофеевич Иванов (1854—1917) совмещал обязанности дьякона и псаломщика, он жил в Козловке с 1884 го­да и сменил в Троицкой церкви Андрея Дмитриевича Серебрянского. Его дочь Антонина (1891 —1950-е гт.) учительствовала в Троицкой церковноприходской школе, а затем, вплоть до начала 1950-х годов, преподавала в начальной школе. Еще одним псалом­щиком у Троицы состоял Николай Николаевич Медведев (1878 — после 1936). Просфоры в церкви выпекала Александра Ивановна Александрова. Церковным старостой служил сорокалетний кре­стьянин Иван Алексеевич Лепехин.

         Среди духовенства состоял и заштатный протоиерей Василий Алексеевич Лебединский с семьей. С отцом и матерью Александ­рой Ильиничной жил взрослый сын Михаил, имевший свою семью. Леонтий и Владимир, ставшие землевладельцами, обитали в Козловке своими дворами. Дочери были отданы замуж: Лидия —  за священника,  младшая,  Анна,   —   за русского консула в Маньчжурии. Между прочим, по полученным за многолетнюю службу орденам В. А. Лебединский приобрел право на потомст­венное дворянство; но возможностью изменить свой социальный статус не воспользовался.

         Троицкая церковь владела 33 десятинами пахотной земли, ко­торую причт обрабатывал своими силами, получая 220 рублей до­ходов. На церковной земле стояла деревянная сторожка. Собст­венные деревянные дома, крытые железом, имели священник А. М. Автономов и псаломщик П. Т. Иванов, остальные жили на квартирах. Церковноприходская школа, открытая в 1892 году, получала от сельского общества на свое содержание 140 рублей в год, в ней обучались 83 мальчика и 22 девочки. Поблизости от церкви располагалось кладбище, действующее и по сию пору.

         Клировые ведомости  1911  года  —   единственный документ, подробно описывающий третью козловскую церковь — Вознесен­скую. Ее строительство завершили в 1906 году, богослужения на­чались в феврале 1907 года. Приход включал 545 домов, где оби­тали 4277 человек. В штате были только священник и псаломщик. Настоятелем являлся Александр Николаевич Медведев (1876 — после 1936), впоследствии ставший одним из лидеров церковного обновленческого движения в Воронеже. В 1936 году самозванного «митрополита Воронежского» Александра, служившего при Ни­кольской церкви Воронежа, арестовали и приговорили к пяти го­дам лагерей. Псаломщиком в Вознесенской церкви состоял Васи­лий Михайлович Попов (1880  —  после 1911), участвовавший в русско-японской   войне.   Татьяна   Николаевна   Нутилина,   дочь умершего дьякона, девица, выпекала просфоры. Обязанности ста­росты выполнял неграмотный крестьянин Тимофей Григорьевич Неретин, 64 лет.

         Усадебной земли при храме имелось около двух десятин, здесь стояли «подцерковные» дома, построенные тщанием прихожан для священника и псаломщика. Пахотная земля была отмежевана, но сельское общество взамен нее выплачивало причту 440 рублей. Церковноприходской школы не имелось, но действовала третья земская школа. Недалеко от церкви находилось кладбище.

         Всего в Козловке в 1911 году проживали 14858 человек, из них к духовному сословию принадлежали 66 человек. Это менее половины процента от всего населения, но их влияние на жизнь сельского общества неизмеримо выше этой доли. В селе было око­ло десяти школ разных типов, во всех преподавали священники, а церковноприходскими они же и заведовали. Практически все дети могли уже получить начальное образование, другое дело, что кре­стьяне не спешили отдавать их в школу, особенно девочек. Еще в 1880-е годы священник В. Турбин отмечал, что - «между жителями очень много грамотных, в каждом дворе — по 2, 3; но умеющих писать не много, что зависит от того, что крестьяне почти никогда не упражняются в письме. Довольно грамотных и между женщи­нами».

         Сохранившиеся в районном архиве ЗАГСа в Бутурлиновке метрические книги позволяют увидеть те перемены в штате хра­мов, которые произошли после 1911 года. В Успенскую церковь на место С. Е. Пятницкого прибыл отец Василии Ильин, в Троиц­кой церкви появился священник Иван Аристов. Из метрик видно, что нередкими были похороны в церковной ограде. Там погребали всех членов причта и местных крестьян-благотворителей. Особен­но пышно прощались с настоятелями. На отпевание протоиерея Василия Лебединского, которым скончался 12 июня 1912 года, съехалось духовенство многих сел Бобровского уезда. Все могилы в церковной ограде утрачены, а многие попросту разрыты при строительных работах, кости выброшены.

         Сохранившиеся метрические книги Козлове к их церквей закан­чиваются 1917 годом. Последние записи в Успенской метрике свя­заны со смертью: 26 декабря умерла Фекла Ивановна Акиньшина, 82 лет; 27 декабря — вдова Васса Андреевна Головкова, 85 лет; 29 декабря скончалась жена псаломщика Варвара Федоровна По­пова, 70 лет; на следующий день — вдова Анастасия Никифоровна Дудоладова, 95 лет.

         После революции для церкви начинается новая пора. Весной 1919 года, когда представители советской власти стали описывать церковное имущество, в Козловке вспыхнуло восстание. Два ми­лиционера погибли, комиссия была избита и изгнана из села, но возвратилась с вооруженными красноармейцами... В конце 1920-х годов церкви стали одну за другой закрывать, а затем и рушить. В середине 1930-х годов все три церкви уже не действовали. Из кирпича Успенской церкви построили школу в Бутурлиновке. Ме­ста расположения церквей в Козловке давно застроены.

         О судьбе многих священников ничего не известно. Принадле­жавшие Дмитрию Богомолову дом и паровую мельницу изъяли. В «поповском» доме расположилась начальная школа, действовав­шая до 1962 года, а мельница исправно служила людям вплоть до конца 1980-х, когда была растащена на кирпич. Священник Ми­хаил Мишин жил в Козловке на угловой усадьбе «у креста» до конца 1930-х годов, до преклонных лет. Попадья умерла после Отечественной войны. Куда делись остальные — вряд ли теперь кто вспомнит. Тем не менее в архивной картотеке репрессирован­ных они не значатся. Ни одной священнической фамилии в селе сейчас нет, разве что Поповы и Гончаровы, да жив сын регента Успенской церкви Алексея  Васильевича Неретина (1870—1957). Долго в селе оставалась лишь невестка псаломщика Ивана Вест­фальского, но теперь и она умерла.

         Сельское духовенство, практически исчезнувшее к концу 1930-х годов, было важным элементом духовной жизни русской деревни. На примере Козловки вполне очевидно, что они сами и их дети внесли существенный вклад в развитие местной культуры.